Ольга почувствовала, что задыхается. Какой бланк? Какая доверенность? Она никогда в жизни не писала Диме ничего подобного!И тут ее будто молнией поразило. Алена взломала ее почту! Пароль был простенький, они как-то выбирали его вместе с Димой. Вот ведь стерва!Получается, пока Ольга крутилась как белка в колесе, таскаясь на работу и решая бытовые проблемы, Аленка и Дима за ее спиной провернули эту махинацию? Обобрали ее, фактически выкинули на улицу?Слезы текли по щекам, но Ольга даже не замечала этого. В ней боролись боль, гнев и жгучее, невыносимое разочарование. Как Дима мог? Как мог пойти на поводу у сестры, предать ее, свою жену? Неужели она совсем ничего для него не значит?От горьких мыслей Ольгу отвлек звук входной двери. Дима! Сейчас она выскажет ему все. Он получит сполна за каждую пролитую ею слезинку, за каждую бессонную ночь в ожидании его звонка.

Но внезапная идея заставила ее замереть. Нет, кричать и закатывать истерики — только на руку этим подлецам. Они ждут от нее именно такой реакции. Слабой, растерянной, беззащитной. Ну уж нет. Хватит. Довольно она плясала под чужую дудку, доверяла, лепила розовые очки из фантиков.Сейчас она будет умнее.Соберет доказательства, разработает план. И когда эти двое поймут, что она раскусила их гнусную игру — будет уже поздно.Выпрямив спину и кое-как вытерев слезы, Ольга прошла на кухню. Дима, насвистывая какой-то веселый мотивчик, накрывал на стол.— О, картошечка с курицей — мое любимое! Спасибо, зая! — Ольга постаралась улыбнуться как можно естественнее.— Да брось, это меньшее, что я могу для тебя сделать! — Дима с готовностью поддержал легкий тон. — Проголодалась небось?В этот момент Ольге хотелось с размаху залепить ему пощечину. За фальшь, за лицемерие, за притворную нежность. Но она сдержалась.

— Слушай, я тут вспомнила, — как бы между прочим спросила она. — А вы с Аленой вроде бы близнецы, да? У вас мама одна или папа?

Дима слегка нахмурился:

— В смысле? Конечно, оба родителя у нас общие. Мы же двойняшки.

— Точно! Вылетело из головы. А ты не помнишь, какая у вас разница? Ну, кто первый родился?

— Алена старше на 15 минут. Она вечно этим козыряла в детстве — мол, я главнее, я первая появилась. А что?

Ольга пожала плечами:

— Да так, ничего. Просто интересно стало. Слушай, а детские ваши фотки у тебя случайно не сохранились?

Дима замялся:

— Да нет вроде. Мама все к себе забрала, когда мы разъехались. Но ты же знаешь, они с Аленой не особо ладят последнее время. Не хочу лишний раз бередить.

Ольга кивнула. То, что ей нужно, она уже услышала.

Утром, наспех собравшись, она поехала к Даше. Подруга недавно устроилась помощником нотариуса, у нее были связи и в ЗАГСе, и в юридической консультации.

— Даш, мне нужна твоя помощь, — выпалила Ольга с порога.

Спустя пару часов они уже сидели в кабинете ЗАГСа и изучали пожелтевшие от времени свидетельства о рождении. Даша первая нашла несостыковку:

— Оль, гляди! Тут у Димы и Алены матери разные вписаны. Фамилия одна и та же, но имена и отчества другие.

Ольга почувствовала, как все внутри похолодело. Значит, вот оно что. Двойняшки, да не совсем.

Даша, как истинный профессионал, тут же начала строить версии:

— Я, конечно, не семейный психолог, но все сходится. Редкий случай, называется суперфекундация. Это когда женщина успевает забеременеть за короткий период от разных мужчин. В одном цикле, так сказать. Раньше такое часто скрывали — подделывали документы, вписывали одного отца. Репутация, мораль, все дела.

Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног. Теперь все встало на свои места. Вот почему Алена так ненавидела ее, старалась выжить из семьи. Боялась, что Дима привяжется к жене сильнее, чем к сестре. А значит, ее постыдная тайна может всплыть наружу в любой момент.

В голове будто щелкнул невидимый тумблер. Ольга резко поднялась, поблагодарила подругу и уехала домой. Она знала, что нужно делать дальше.

Войдя в квартиру, Ольга с порога направилась в кабинет мужа. Дима удивленно поднял голову от ноутбука:

— Ты чего так рано? Все в порядке?

Ольга молча положила перед ним на стол распечатки свидетельств о рождении. И тихо, с расстановкой произнесла:

— Ты знал? Знал, что вы с Аленой не совсем родные? Что твоя мать гуляла от отца направо и налево?

Дима побледнел. На лбу выступила испарина, руки задрожали.

— Откуда… Откуда это у тебя? — просипел он.

— Неважно. Важно то, что ты мне врал. Всю нашу совместную жизнь. И про сестру свою врал. И про мою квартиру, которую вы у меня украли.

— Оля, я все объясню, — Дима вскочил, попытался обнять ее, но Ольга отшатнулась как от прокаженного.

— Нечего тут объяснять. Ты предал меня, Дима. Предпочел обманывать и изворачиваться, лишь бы угодить сестрице. А на меня, на мои чувства тебе плевать.

По щекам Димы потекли слезы. Он упал перед Ольгой на колени, умоляя простить, дать ему шанс все исправить. Говорил, что Алена его шантажировала, грозилась рассказать всей семье правду об их рождении. Вот он и пошел у нее на поводу.

— Честное слово, я не знал, что она задумала с квартирой! Думал, просто денег хочет поиметь, с арендаторов. Ну подписал доверенность, ну и что? Я же не думал, что она тебя совсем без жилья оставит!

Ольга смотрела на него с брезгливой жалостью. Как она могла любить этого человека? Верить ему? Считать своей второй половинкой, опорой и поддержкой? А он… Он даже не раскаивался. Только сейчас, прижатый к стенке неопровержимыми фактами.

— Прощай, Дима, — тихо сказала она. — Я ухожу. И подаю на развод. Можешь начинать собирать вещи — я подыщу куда съехать, но здесь больше ни дня не останусь.

— Оля, умоляю, не надо! — взвыл Дима. — Я все верну, исправлю! Дай мне шанс!

Но Ольга уже не слушала. Она четко знала, что будет делать дальше.

Развод дался нелегко. Алена отчаянно сопротивлялась, не желая терять ни деньги, ни власть над братом. Но Ольга уже ничего не боялась. У нее были доказательства, связи и твердое намерение идти до конца.

В итоге Алену публично признали незаконнорожденной. Мать Димы сгорала от стыда, узнав, что многолетняя ложь раскрылась. С сыном она практически перестала общаться.

Ольге досталась ее собственная квартира и солидные отступные от бывшего мужа. На эти деньги она открыла маленькое кондитерское дело — всегда мечтала печь для людей торты и пирожные.

Жизнь потекла по новому руслу — спокойно и размеренно. Были у Ольги и романы, и разочарования, и ошибки. Но главный урок она усвоила накрепко — никогда и никому нельзя отдавать себя без остатка. Только сохранив собственное достоинство и независимость, можно построить настоящие, честные отношения.

Она не держала зла на Диму. В конце концов, он оказался слабым, безвольным человеком, не способным пойти против семьи. Против матери, покрывавшей свой позор ценой счастья собственных детей. Против сестры, привыкшей паразитировать на чужих чувствах.

Нет, Ольга не винила его. Но и прощать не спешила. Слишком много боли принес ей этот человек. Слишком долго заставлял плясать под свою дудку, прикрываясь красивыми словами о доверии и любви.

Сейчас Ольга точно знала — предателям нет места в ее жизни. А единственный человек, которому она могла доверять на сто процентов — это она сама. Самодостаточная, цельная, сильная духом.

В маленькой кондитерской всегда пахло корицей и ванилью. Сюда приходили люди со своими печалями и радостями, открывали ей сердце за чашечкой ароматного кофе. Ольга слушала и сочувствовала, поддерживала и напутствовала. Многие становились ее хорошими друзьями.

Так и жила — просто, честно, в гармонии с собой. И пусть не было пока рядом надежного спутника жизни, зато в сердце прочно поселились покой и умиротворение. А это, поверьте, гораздо важнее.

Однажды утром, привычно открывая кондитерскую, Ольга увидела на пороге коробку. Внутри оказался свежий хрустящий круассан и записка: «Твоя улыбка слаще любого десерта. Я готов покупать ее каждый день. Подпись: Тайный поклонник»

Ольга улыбнулась. Кто знает, может быть за следующим поворотом ее и правда ждало настоящее, взаимное чувство. Без утайки и фальши. Чистое и искреннее, как глоток весеннего воздуха.

Главное — верить. В себя, в людей, в завтрашний день. И никогда не предавать эту веру. Чтобы однажды, оглянувшись назад, не пришлось с горечью признавать — а ведь это ты сам разрушил свое счастье. Ложью, малодушием, неумением отстоять правду.

У Ольги все было иначе. Ее правда делала ее сильной. Ее сила рождала надежду.

А надежда, как известно — самая упрямая из всех человеческих добродетелей. Ее не сломить, не растоптать. Она прорастет сквозь любые беды и несчастья.

Вот и у Ольги все обязательно будет хорошо. Ведь она научилась самому главному — любить и прощать. И в первую очередь — саму себя.

А большего и не нужно для настоящего, полнокровного счастья. Того самого, которое всегда начинается с веры в собственные силы.

Веры, которую у Ольги теперь хватит на двоих. А может — и на целый мир, такой красивый и многоликий в солнечных бликах ее кондитерской витрины.