– Знаешь что? – она медленно поднялась. – Раз ты тут всё решаешь – сам и расхлёбывай. Я больше не буду готовить, не буду убираться, не буду что-то делать для вас. Я устала! Устала быть прислугой в собственном доме!– Что ты опять драматизируешь? – Драматизирую? – Вероника горько рассмеялась. – Твоя сестра живёт здесь уже больше месяца. Жить может, ремонт делать может, а элементарно приготовить себе поесть – не может! У неё что, лапки? В этот момент на кухню вошла Инга. Заспанная, в шёлковом халате, она направилась к холодильнику: – Ника, а что на ужин?

Это было уже слишком. – Ничего! – выкрикнула Вероника. – Нет больше ужина! И обеда нет! И ужина! Хватит! Только если, вон, Лёша расстраивается. Я вам не домработница! – Господи, да что с тобой такое? – Алексей схватил её за плечи. – Успокойся! – Не трогай меня! – она вырвалась. – Ты… вы оба… вы просто использовали меня! А я-то, дура, думала – семья! Думала – наконец-то у меня есть близкие люди! – Вероника, ты неблагодарная! – влезла Инга. – Мы тебя приняли как родную, а ты… – Приняли? – Вероника резко повернулась к золовке. – Нет, милая, это я вас приняла. В квартиру, за которую плачу! В дом, который содержу! И знаешь что? Хватит с меня! Она вылетела из кухни, захлопнув за собой дверь. Руки тряслись, когда она доставала из шкафа чемодан. – Ты что делаешь? – Алексей влетел в спальню. – Куда собралась?

– К юристу. А потом – куда угодно, только подальше отсюда.

– Ник, ты что, с ума сошла? Какой юрист? Какой развод?

– А я не сказала про развод, – она остановилась, пристально глядя на мужа. – Но да, именно это я и имела в виду. Раз уж ты так хорошо меня понимаешь.

– Одумайся! – в комнату ворвалась Инга. – Ты семью разрушаешь! Из-за чего? Из-за какого-то ремонта?

– Нет, – Вероника говорила тихо, но твёрдо. – Не из-за ремонта. Из-за того, что в этой семье для всех есть место, кроме меня. Для тебя, Инга, есть комната, для твоих капризов есть деньги, для твоей лени есть оправдания. А для моего мнения, для моих чувств, для моего права решать, что происходит в моём доме – места нет.

– Но куда ты пойдёшь? – в голосе Алексея появились заискивающие нотки. – На отдельную квартиру тебе не хватит…

– Хватит, – оборвала его Вероника. – На первый взнос точно хватит. Особенно если учесть, что в этой квартире первый взнос целиком мой. Или ты забыл, откуда взялись эти деньги?

Она захлопнула чемодан. В наступившей тишине было слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана. Где-то на улице сигналила машина. Обычные звуки обычного вечера. Только для Вероники этот вечер стал началом новой жизни. Жизни, в которой она наконец-то начала уважать себя больше, чем чужие представления о семье.

Следующие две недели превратились в настоящую войну. Раиса Васильевна названивала каждый день, умоляя «не разрушать семью из-за глупых обид». Инга строчила гневные сообщения, обвиняя Веронику в чёрствости и неблагодарности. Алексей метался между матерью, сестрой и женой, пытаясь усидеть на всех стульях сразу.

А Вероника молча собирала документы. Все чеки, все выписки со счетов, все бумаги по продаже той, старой квартиры – она хранила их бережно, словно предчувствуя, что однажды они понадобятся. Теперь эта предусмотрительность сыграла ей на руку.

– Вы уверены, что хотите подавать на развод? – спросила немолодая женщина-юрист, просматривая бумаги. – Может, стоит попробовать примириться?

– Знаете, – Вероника грустно улыбнулась, – иногда примирение означает просто продолжать терпеть. А я больше не хочу.

Когда она подала заявление на развод, началось светопреставление. Раиса Васильевна примчалась из своего загородного дома, устроила скандал прямо в подъезде:

– Да как ты смеешь? Мой сын для тебя всё сделал! Приютил, замуж взял!

– Приютил? – Вероника сжала кулаки. – Я не бездомная кошка. У меня была своя квартира. Которую я продала, чтобы купить нашу общую. А теперь, выходит, я тут приживалка?

Алексей пытался давить на жалость:

– Ник, ну куда ты пойдёшь? Ты же совсем одна…

– Лучше быть одной, чем с тем, кто заставляет тебя чувствовать себя одинокой.

Потом было долгое, выматывающее судебное разбирательство. Инга пыталась доказать, что тоже имеет право на квартиру – ведь она там живёт! Алексей уверял, что первый взнос они собирали вместе. Но документы говорили сами за себя: отдельный счёт, куда поступили деньги от продажи добрачной квартиры Вероники, прямое перечисление этой суммы в банк в качестве первого взноса.

– Надо же, – хмыкнула как-то Вероника, выходя из зала суда, – а ведь я хранила эти бумаги просто потому, что мама учила беречь документы. Говорила: «Никогда не знаешь, что в жизни пригодится».

Мудрая была женщина, царствие ей небесное.

Когда всё закончилось, когда первый взнос вернулся к Веронике, а остальные деньги от продажи квартиры были поделены поровну, она впервые за долгое время почувствовала себя… свободной. Словно огромный камень свалился с плеч. Словно наконец-то смогла вдохнуть полной грудью.

Что там говорил Алексей? Что ей не хватит на новую квартиру? А вот и хватило – на уютную «двушку» в получасе езды от центра. Возможно, чуть дальше от работы, чем хотелось бы, зато своя. И никто не будет указывать, какие обои клеить и где ставить торшер.

Устав от истерик бывшей свекрови и золовки, Вероника в итоге просто сменила номер. С Алексеем она теперь тоже не общалась, благо детей завести они не успели, делить, кроме квартиры, было нечего. Но от общих знакомых она знала, что денег, доставшихся Алексею после продажи квартиры, выплаты оставшейся части ипотеки, вычета первого взноса и той половины, что причиталась Веронике, ему не хватило на первый взнос за новую квартиру.

Он собирался копить, и чтобы было проще это сделать, они вместе с Ингой вернулись в квартиру матери. А потом мать уговорила сына сделать на эти деньги ремонт. А то доченьке неуютно жить со старым.

Слушая всё это, Вероника только радовалась, что сбежала из этого дурдома и теперь свободна. Да, она всё ещё мечтала о большой семье, но уже понимала, что наличие родственников ещё не означает готовности этих родственников к взаимопомощи. А ведь она хотела именно этого.