— Лида, имей совесть, — громко прокричал Сергей, схватив ключи от машины и стукнув ими о стол. — Моя мать пенсионерка, это твои в особняке живут! Ты вообще понимаешь, что я не могу бросить её одну?— Ты слышишь, что говоришь? — Лида резко отвернулась от мужа. — Моя семья живёт там, где их возможности позволили. А мы… мы вынуждены считать каждую копейку, потому что ты половину зарплаты отдаёшь Галине Петровне!
— Это моя мать, — Сергей повысил голос ещё сильнее. — Думаешь, я могу спокойно смотреть, как она одна на лекарства еле наскребает? Она всю жизнь горбатилась на заводе!— Я не говорю, что мама твоя не заслуживает поддержки, но половина зарплаты? Нам же самим тоже надо на что-то жить…
— Сколько зарабатываю, на столько и живем! Или ты мне предлагаешь идти к твоему отцу и умолять его о помощи?— Сергей, прекрати! — Лида стукнула ладонью по столешнице. — Мой папа никогда не унижал бы тебя. Но если тебе не нравится жить бедно, заработай больше или трать меньше на маму. Уж прости, но иначе никак!— Да как ты смеешь… — он вздохнул, глядя в пол, будто пытался найти там ответ. — Ладно, знаешь что? Собирай вещи и езжай к своим, во дворец папкин. Я сам разберусь, как мне и маме жить дальше. А ты подумай, что тебе нужнее: шик и комфорт или семья. Может, поймёшь, что не всё измеряется кошельком. С этими словами Сергей вышел в коридор, громко хлопнув входной дверью. Лида осталась в тишине, тяжело дыша. Ей вдруг стало холодно и страшно: всё сказанное звучало окончательно, как будто он выставил её из собственной жизни. А ведь ещё недавно они планировали купить новый диван и поехать на юг летом…
***
Они жили в небольшом панельном доме на окраине города. Две комнаты, тесная кухня. Лида привыкла к другим условиям — у её родителей был большой дом с садом. Но на первых порах девушка ничего не требовала: она любила Сергея не за его доход, а за душевность, спокойствие и умение мастерить разные полезные вещи по дому.
Правда, после свадьбы вскрылись нюансы: Сергей помогал маме деньгами ещё до женитьбы, и Лида это уважала. Но теперь расходов стало больше — коммуналка, еда, да и хотелось иногда позволить себе хоть какую-то мелочь. Она никогда не кичилась тем, что её родители состоятельны. Напротив, старалась показать мужу, что его старания она ценит. Однако каждый месяц, когда из бюджета семьи вычиталась весьма внушительная сумма на помощь Галине Петровне, Лида ловила себя на раздражении. Она пыталась урезать траты на продукты, стала искать скидки, планировала бюджет — всё это напоминало какую-то нескончаемую бухгалтерию.
Постепенно в доме воцарилась гнетущая атмосфера. Не помогали ни шутки Сергея, ни подарки, которые он иногда приносил жене в стремлении загладить вину за экономию. Лида чувствовала: живёт на пороховой бочке. Накал рос, и каждый разговор о деньгах превращался в упрёки. А тут ещё вылезла обида Сергея на то, что Лида не хочет просить поддержки у своих родителей.
— Ну раз твои могут себе позволить коттедж, почему бы нам не занять у них на ремонт кухни? — предложил он однажды небрежно, помешивая чай.
— Потому что я не хочу одалживать у родителей, — твёрдо ответила Лида. — Каждый должен жить по своим возможностям. Мы можем сами.
И они действительно пытались «сами». Но вот без новой плиты и с мебелью, купленной по скидке, «сами» становилось всё унылее. При этом Сергей продолжал посылать деньги Галине Петровне.
Лида знала, что свекровь не просит большего, чем нужно. Но та имела странную привычку: она считала, что самое дорогое лекарство — самое лучшее, и никогда не соглашалась на более дешевые варианты. Сергей не смел ей перечить. А ещё Галина Петровна собирала какие-то редкие фарфоровые статуэтки. Лида видела у неё в квартире целый стеллаж этих хрупких фигурок, которые точно стоили немалых денег. Тогда её обдало возмущением: получается, пенсионерка не просто живёт на скромные пенсии и помощь сына — она тратит сбережения на маленьких фарфоровых пастушков и балерин. +